1.

Он положил фотоаппарат на стол, достал переходник. Но компьютер включил не сразу. Сначала покурил. Потом запер дверь и для верности подергал ручку: не надо сейчас никого... 

…И откуда вы взялись на мою голову?! Не нужно было вообще туда идти. Ведь знал же шестым чувством! Это всё любопытство моё проклятое. Тридцать лет прошло, интересно, какие они теперь. Ну вот, увидел?! Дедушки, бабушки… Шестой десяток разменяли, шутка ли! Вот они, на фотках…

Не все, правда — троих уже нет. И Вовчик тоже… Главный наш заводила и буян, что к девкам на четвертый этаж по связанным простыням лазил. Такое чудил, не соскучишься с ним! И он… Спился, почки отказали…

Боже, какие старые все! Седые, лысые. И не то страшно, что жизнь уходит, а то, что бессмысленно, бездарно, в никуда… Как песок сквозь пальцы. В принципе, у всех все «в порядке», как положено: семьи, дети уже взрослые, почти все работают по специальности. Вроде и жизнь удалась, можно ставить галочку. А лица — истрепанные, усталые, в глазах — пустота… Для чего жили? Никто никем выдающимся не стал, все работают «на дядю». Я вот только — скорее сам «дядя».

Но об этом мы промолчим. Зачем им обо мне знать? Я никогда особо в их компанию не лез, всё больше в сторонке, наблюдателем. Я совсем не такой, как они. Совсем!!! Меня даже на фотках этих нет — я фотографировал. Да и не хотелось потом себя рядом с ними видеть. И сбежал раньше — они понажирались, как свиньи. Сидят, ржут, плачут, вспоминают…

А счастья-то — нет. На кого ни глянь.

Нет, я совсем не такой, как они! Я живой!

У меня свои правила. Не загружаться, не брать дурного в голову — что такое все наши проблемы по сравнению с вечностью? Потом ведь не будет ни-че-го. НИ-ЧЕ-ГО! Так что надо просто жить сейчас в свое удовольствие, ловить момент.

У меня вообще еще всё впереди! Я путешествовать хочу, по миру поездить. Пообщаться с мудрыми людьми, которые живут правильно.

А то всю жизнь «некогда»! Теперь хоть что-то можно: долг семейный выполнил — детей на ноги поставил. Бизнес маленький, но крепенький, на пару месяцев оставлять не страшно. А если задаться целью, то и на подольше.  

По сути, я почти свободный человек. Даже с любовницей разбежался. Ну, это же бабы: ты к ним со всей душой, а они чуть что не так — хлоп дверью, и к следующему в штаны. А ты мыкаешься потом, как неприкаянный.

Когда я диплом получал, ее еще и на свете не было. Думал, такого не бывает! Голову потерял напрочь, даже начал о новой семье задумываться. Ну так, фантазировать. А теперь вот...

Нет, оно и к лучшему. Женился бы на ней — она бы точно такая же стала, как моя.

Все они одинаковые. Максимум пару лет «влюбленности», гормональной интоксикации, а потом вдруг просыпаешься, а рядом — крокодил. И дети — маленькие, красные, сморщенные и орут. И ты понимаешь, что попал. Теперь это — твоя реальность. Добро пожаловать! Нет, спасибо, я на эту жизнь свою норму выполнил.

Эх, женщины-женщины!.. Тоскливо и пусто без вас, ждешь, отчаиваешься, грустишь, ищешь. Потом находишь — такое родное, мягкое, теплое, глубокое… Растворяешься в первозданном блаженстве…

Но ненадолго. Всё оказывается, как в анекдоте: «Это был рекламный ролик!» И будто покрываешься тончайшей липкой паутиной — сначала ее не видно, только очень противно на коже, потом она опутывает по рукам и ногам таким прочным коконом, что ни вырваться из него, ни вздохнуть, ни шевельнуться. Кругом виноват, всем должен.

А ведь мне судьба даже этих «медовых» двух годочков толком не дала. Случайная связь, залет, свадьба. Так, по-быстрому, как пыльным мешком по голове.

Но я, конечно, не скажу, что был сильно не доволен. Все приятели тогда уже переженились-размножились, а я что, хуже всех, что ли? Жена поначалу ласковая была, хорошая.

…Он поначалу ласковый был, хороший. Работали вместе. Нравился он мне, но очень стеснительный был — не подступишься. Уж девки наши и так, и эдак его глазами расстреливали, а он только пугался еще больше. Я проще сделала: знала, что он безотказный, если у кого беда и помочь нужно. Вот у меня холодильник и сломался. А лето, жара, прямо не знаю, что и делать!

К сломанному холодильнику ужин приготовила, вина купила. Сама волнуюсь, руки дрожат. Не то чтобы любовь большая — чай, уже не восемнадцать, — тут дело поважнее: время уходит — и так уже в девках засиделась, люди косо смотрят. А этот порядочный, сразу видно, в случае чего с дитём на руках не бросит. А уж насчет «случая» я постараюсь. И ничего, что запуганный. Зато послушный будет, и не гулящий.

…Все-таки своя семья — это такое счастье! Столько мечтал, аж не верится. Думал, судьба моя такая: у всех есть, а я как инвалид какой. А сейчас приходишь домой — а тебя ждут, обнимают, ужином вкусным кормят!

Ремонт делаю. Хоть и маленькая квартирка, но я ее как дворец отстрою, обзавидуются! Для себя одного так не будешь...

Но самое главное, конечно, когда стемнеет… Пока еще по срокам можно, надо оторваться по полной!

…Когда Сережка родился, конечно, всё больше сил на него уходить стало. Тут уж не до романтики — кормление, пеленки (стирали мы их тогда руками, не то что молодежь сейчас). Валера на новую работу перешел, там платили побольше. Да еще и в аспирантуру поступил. Изобретатель! Я зубами поскрипела, но согласилась. И так дома его почти не вижу! Но говорит: это карьера, перспективы…

Ладно, перебьюсь как-нибудь. Все равно с ним особо не пообщаться, вечно занят. Да и от него не дождёшься, ещё ж не ночь. Как ни подойдешь — «угу», и отмахнется. Всё его железки.

Ничего, главное — детеныш под боком, сисю сосет и улыбается беззубо. Такое малое, а уже копия папы!

…Похоже, я там уже не особо нужен. Даже поесть сам себе готовлю.

Нет, мне, конечно, не сложно. Но я, вообще-то, молодой мужик еще, у меня… эээ… потребности! А оно всегда начинает орать в самый неподходящий момент! Мне иногда кажется, что это специально.

Зато мою работу у меня никто не отнимет!

Когда изучаешь что-то новое, ты и творец, и охотник. Невозможно оторваться, болеешь, живешь этим, пока не накрывает с головой. Эврика!

Ведь наша современная техника фактически создает новую реальность. Можно даже сказать поэтично: дает власть над пространством и временем. Нет, не шучу! Только представьте: еще совсем недавно, к примеру, не было самолетов. Сказать бы людям сто лет назад, что их внуки смогут за несколько часов оказаться на противоположной стороне планеты! А?! И это, между прочим, мы делаем, своей головой и руками!

Меня с детства к этому тянуло. И к технике — счастливое времечко радиохулиганства! — и вообще, к исследованиям. Но каких же мучений это стоило, господи! Родители надо мной трусились, будто я из песка слеплен. Казалось бы: ребенок поздний, единственный, уж любите вы его по-человечески!

А рос, как в тюрьме… Туда нельзя, это не трогай! Если уж действительно провинился, отлупите ремнем, как всех, и забудьте! Нет, мама будет пилить, давить, зудеть, пока не захочется просто провалиться сквозь землю, и там и остаться. Чтобы не чувствовать, что ты вечно виноват, вечно все делаешь не так.

И ведь вырос, и ничегошеньки не изменилось! Инженер приезжает в гости к родителям, а ему телевизор чинить не дают, а то «током стукнет»!

Но бывало и у меня счастье. Когда, мальчишкой, удавалось укатить тайком от всех на велике, далеко-далеко, не зная, что там, за поворотом…

Новой дорогой. Которой, конечно, еще никто никогда не ездил. Дорогой, которая только твоя.

...Что-то я совсем расхлюпалась. Ну, не подарил цветов, но он же всё объяснил. Вёз два букета в роддом — мне и медсестре, а Сережка по дороге всю машину обделал. Хорошо, хоть один букет остался! Да и вообще, спасибо и на том, что Сережку неделю без меня пронянчил.

Обидно, не могу. Если б хоть медсестре тоже не подарил! А то прямо на моих глазах, так, широким жестом! А мне шикнул: «Тебе потом». Кто вообще рожал?! И кто — твоя женщина?..

А ведь ни разу мне не говорил, что любит. Муркает, носом тычется — бывает иногда, а вот чтобы сказать…

Да ну, ерунда это всё сентиментальная. Батя маме тоже цветов никогда не дарил. Я такого даже представить себе не могу. И ничего, жизнь прожили вместе, всё как у людей. Главное что? Зарабатывает, детей кормит…

Да чего ж я реву-то так, господи? Тяжело второй дался, очень больно. Порвалась вся. А цветов «потом» уже не будет. Не до того…

…Здесь, наверное, асфальт не проложат никогда. Унылая серая грунтовка. И обломок кирпича под ногой. Истёртый, уже не красный, а грязно-ржавый. Вот так тебя! И еще!

Знаете, как советский инженер превращается в постсоветского бизнесмена? Бррр, ненавижу это слово! Понабрались из-за бугра, как будто своих нет. Предприниматель — еще ладно.

Тяжело превращается.

А знаете, как постсоветский предприниматель в один день становится безработным?

Вот тебе! На!

Мы здесь совершенно беззащитны. В этой гребаной стране. Мы здесь никому не нужны. Никому нельзя доверять. Человек человеку волк.

Несколько лет жизни. Целиком, без остатка.

В никуда…

…Боже, страшно как! Врагу б такого не пожелала! Еще вчера было всё: квартира, машина, деньги… И — пшик. Как мыльный пузырь.

Как жить-то будем? Чем детей кормить? Работы нету. Да я бы сама пока вытянула, на своей зарплате. Только Валеркин бывший компаньон — сука! — вежливо меня оттуда попросил. Ясное дело, зачем я ему в сотрудниках!

Это же всё мой «добренький». Покладистый. Что покладут, то и потянет. Никому не откажет! Люди к себе гребут, в семью, а этот — от себя. Вот и нажились все за его счет. Мы в последнюю очередь, мы перебьемся, мы скромные! А как же!

И сейчас: работу искать надо, бегать, а он книжками по массажу обложился и читает до ночи! Самое время ерундой страдать!

И главное, молчит как истукан! Хоть бы слово сказал, как жить теперь будем?! Что ты вообще себе думаешь?

Ой. Валера, что с тобой? Эй! Ты только сознание не теряй!!! Что с тобой??!! Валера!!! Валеерочкааа!!!

…Как-то всё сложилось одновременно. Банкротство, болезнь. Чуть не помер. И жены теперь как будто нет. Чужая стала. Не могу ей простить того, что она тогда устроила. Да и разные мы слишком. Вечно щебечет о какой-нибудь ерунде, мои дела ей триста лет не нужны.

Уйти? Но дети, вроде как.

Не знаю, как-то я себя папой так и не почувствовал. Скорее как старший брат. Но они прикольные! Особенно Сережка — ну весь в меня, копия! Технарь, соображучий, я чиню что-нибудь — он везде влезет, всё ему интересно…

Нет, дети — это хорошо. Когда подрастают чуть-чуть. Только кормить их тяжко.

Вот так вот. Семьи как бы нет, но надо ее как бы сохранить. Всё же какая-никакая стабильность. А так — будешь болтаться, как дерьмо в проруби. Да и жилплощадь: куда уходить? К маме?

Все так живут, куда ни глянь. Правду говорят: хорошее дело браком не назовут. Но это жизнь.

Пусто как-то на душе. Так иногда чуда хочется! Да вот только колея проложена, и сюрпризов ждать неоткуда.

Зато у меня новая профессия. С нуля начинал, а сейчас уже нормально кормит. Стал массажистом — руки всегда чувствительные были, не пропадать же добру. Пока что бегаю по клиентам, но потихоньку присматриваю помещение под свой центр. Еще сотрудников возьму. Стоп, заранее не хвастаются!

А работка что надо: и просто помочь людям приятно, а некоторым человекам женского пола мог бы и сам доплачивать за аппетитность полушарий. Таких, как у Юлечки, например… Ну вся прямо как булочка с пылу-с жару: сдобная, мягкая, теплая… Вот я бы её…

Спокойно, Валера, спокойно. Трогать можно, а не откусишь: женат!

...Дико болит голова. И знобит. Только начнешь одеваться — пот прошибает.

Давление бы померить, а никого нет.

На работу хожу из последних сил. Уволиться? Тоже страшно целый день одной дома. В этих стенах можно просто свихнуться. Дети если не в школе, то гуляют допоздна — совсем большие уже. А Валерочка по своим клиентам. Или клиенткам!

Их лапает, а мне хоть бы руку на живот положил, когда там всё выкручивает, как штопором! О большем я уже и не мечтаю — давно на голодном пайке. А потом спрашивает: чего у тебя климакс так рано? Да хоть бы раз меня погладил, как своего Рэя!

Конечно, я теперь для него старая. На всё один ответ: клиенты — это работа, она кормит. Но что мне сегодня Ленка рассказала про его массажистку! Подожди, придешь ты домой, я тебе такое устрою, мало не покажется, кобель!

…Какая же все-таки у меня жена — дура! Даже не догадалась, к кому надо ревновать. Тоже мне, «женская интуиция».

Да и разве это женщина вообще? Неприятно даже спать в одной кровати. Лежит, носом хлюпает. Истерику закатила на ровном месте, хоть вообще домой не приходи.

Вот Тая — Женщина. Она вся как морская волна: мягкая, текучая… Солнечные блики и солёная глубина…

Ее имя тает во рту, а я таю в ее глазах.

Красиво загнул? Прям поэт! Если б еще вслух так получалось… Когда она рядом, я стесняюсь, как пацан, слова не могу выдавить. Во рту — наждак, сердце колотится, как сумасшедшее. Ёлки, у меня такого лет двадцать не было!

…Ладно, проехали. Это жизнь. Надо смириться, перетерпеть, как все. Так устроено, что уж тут поделаешь.

А семья — это святое, и надо ее сохранить любой ценой. Перебесится. Это у него возраст такой.

Семью содержит, и ладно. Ремонт, правда, второй год стоит…

Дети его любят. А чем скандалы устраивать и нервы себе последние убивать, лучше за приворот заплатить кому надо. Наши бабы говорили, одна там помогала хорошо, возвращала в семью. Надо попробовать, тут уже любые средства...

Совсем он со мной разговаривать перестал. Придет, в компьютер уткнется, и как нет его. Я ему еды наготовлю, присяду рядышком. Рассказываю, что у меня на работе было. А он — «угу, угу» — как филин. Хоть бы раз в жизни рассказал, как там у него! Нет, про такую работу лучше, наверное, молчи.

…Кажется, любовь растаяла…

Что-то совсем не получилось с Таей. С женой и то лучше.

Стыдно и даже немного гадко.

Как теперь идти домой? Липкая-липкая паутина на всем теле и предательски дрожат коленки. Какая же я всё-таки сволочь!

Зачем всё это произошло? Лучше бы ты осталась просто прекрасной волной, без всякого секса…

…А лучше волной — и с сексом.

Нет, я не жена. И не Тая. Меня зовут Вера. И похоже, я влюбилась в чужого мужчину. Мало того: он мне в отцы годится. Какова я, а?!

Что я еще могу сказать о себе?

Я больше не хочу быть одной. Я хочу возвращаться вечером пораньше, чтобы успеть сделать ужин к приходу мужа. А он будет спешить домой, звонить по дороге и спрашивать: «Верунчик, чего купить?» И нежно поцелует, когда я открою дверь. А на выходных мы каждый раз будем придумывать что-то новенькое, ездить куда-нибудь, делать друг другу маленькие сюрпризы…

А пока получается — вот так.

Не осуждайте меня. Мне очень страшно, хоть я и хорохорюсь.

…Крыша моя, крыша, где же ты теперь?! Кто бы мне сказал о таком еще год назад? Ну и что, что женат, — в конце концов, у всех любовницы. Что я, не мужик, что ли? Я и так вон сколько лет продержался. Всё можно, только осторожно, чтоб комар носа не подточил.

Она такая… необычная. Подрывная, вечно куча идей, каких-то планов в голове. Как фонтан со светомузыкой, где подсветка меняется каждые несколько секунд.

А в постели! Никогда не думал, что это может быть не стыдно… Романтические фильмы всегда заканчиваются поцелуем — красивая любовь так и остается, без животного. Но оказывается, и после титров бывает такое!.. Как-то у нее это получается, как искусство, без грязи.

А я еще очень даже ничего!..

Выходные без нее тянутся, длиннее всей недели.

Слова мне всякие ласковые говорит… Ну, это врёт, конечно. И вообще, наукой доказано, что человек врёт в среднем три раза за десять минут.

…Ничего не буду загадывать, пусть идёт, как идёт. Пытаешься остановиться — только хуже становится.

Глаза у него прозрачно-голубые, как горные озера. И плечи — мощные, по-настоящему мужские. За таким как за каменной стеной.

Только стена эта — во сне, быстром, беспокойном, как когда в маршрутке отключишься, а краем сознания следишь, когда выходить.

А выходить всё мучительнее каждый раз.

Руки такие любимые, такие тёплые, сильные… Слишком много вы уже знаете, чтобы вас легко отпускать…

…Всё бы хорошо, но почему после секса каждый раз начинаются какие-нибудь проблемы? Совершенно непредсказуемо, и главное — непонятно, отчего. Иногда я ее просто боюсь. 

Без этого дела — человек человеком. Не дура, можно поговорить по душам за чашечкой кофе. Вроде как настоящий друг появился: и понимает, и поддержит, если что.

А съездишь к ней — и начинается. Истерики какие-то на ровном месте, как будто уже охомутала. Вот и думаешь: не трогать — себе дешевле.

Взял администратора на свою голову! То дома ничего делать не хотелось, а теперь и на работе руки опускаются! И на хрена мне второе такое счастье?!

…Мне иногда кажется, что у женщин после близости всё только начинается, а у мужчин заканчивается. А может, у них просто нет души? Одна  физиология?

Разве я так много хочу? Нежности, внимания, ласки. И не только «до». Чтобы обнял, если плачу, а не отстранялся так холодно…

Хотя, если честно, не так уж и мало. Не хочу его ни с кем делить!

Вера, Верочка, что же ты делаешь? Зачем ты себя тратишь попусту?.. Свое пора создавать, а не чужое рушить…

…Ничего не хочется. Ни-че-го. Стакан водки и лечь спать.

Бабам хорошо, они хоть плакать могут. Причем по поводу и без повода. А тут и слёз нет.

Пёс у меня умер.

Единственное по-настоящему родное существо. Всегда тебе рад, встречает, прыгает, облизывает с ног до головы. Просто любит. Без претензий, без требований.

Не получается в прошедшем времени…

…Во всём городе не осталось ни одной небеременной женщины. Только я!

Хотя нет, небеременные есть — которые уже родили. Бегают крохотулечки, играются, пищат, или еще в колясочках, ручонками к мамам тянутся. И все, конечно,  — желанные, любимые, и папы их тоже хотели, и мам по животику гладили, и при родах поддерживали…

Я когда их вижу, забываю, зачем и куда шла.

То, что еще пару лет назад было «безопасным» сексом, вдруг стало сексом «безнадежным» и «бессмысленным». Как будто тебе в последнюю секунду не дали того, ради чего, собственно, всё это было…

…Верка ушла. Могла бы и не увольняться, можно подумать, я ее насиловать собираюсь!

Слоняюсь теперь, как дурак, всё кажется, она сейчас зайдет. А заходят только клиенты с дебильными рожами. Смотришь, и плюнуть хочется. Шесть миллиардов дебилов на одну маленькую планету. И живут, главное, копошатся, и хоть бы хны им!

Блин, надо курить бросать — третья пачка за сегодня, это же не дело. А девчонкам скажу, чтоб новеньких ко мне отправляли, засиделся я что-то. Работать, работать и еще раз работать!

Все равно бы у нас ничего не вышло. Слишком мы разные. Да и возраст — у нее вся жизнь впереди…

…Можете мне не верить, но безответной любви не бывает. Без ответа любовь заканчивается.

Каждый безответ — это малюсенькое предательство. Сначала пытаешься объяснить, убедить, нападаешь, плачешь… В следующий раз чувствуешь уже поменьше. Душа сворачивается, чтоб не так больно. А когда безответов накапливается много, однажды она закрывается совсем.

И уже ни боли, ни любви. Пусто и холодно, как в колодце. Почти пересохшем, где вода ушла глубоко-глубоко.

Но я знаю, что делать. Надо превратиться в маленького лемура, сидящего на бортике. Он подбирает камушки и бросает в колодец.

Очень важно заставить его это делать. Если он остановится, то сам окаменеет — уже навсегда.

Сначала ему невыносимо тяжело шевелиться, двигать лапками. Хочется просто застыть завороженным ледяной пустотой внизу. Но это — смерть. Надо бросать камни!

Бульк!

С каждым камушком уровень воды поднимается. Совсем немного, но другого способа нет. А когда вода поднимется доверху, душа снова сможет любить.

Бульк!

Почему не получается настоящей близости? Почему такие откаты? Почему такое чувство, что выливаю живительную влагу в бесплодную пустыню?

Бульк! Бульк! Бульк!

(Кажется, лемур разозлился!)

Бульк!

Может, хватит мечтаний и иллюзий, поисков «той самой» любви… Замуж пора!

Бульк!

«Родственная душа», «уважение», «учиться договариваться»… Мужиков вокруг — пруд пруди, но это же не навсегда, надо поспешить, пока всех не разобрали! Или тебе понравилось быть любовницей?

Бульк! Бульк! Бульк!

Все так живут. Мужик — это спонсор-осеменитель. Главное, ему об этом не говорить. Пока большего не хочешь, управляется на раз-два. А «живительную влагу» — детям.

Бульк!

Но они ведь вырастут. И что тогда? Жить их жизнью?..

Бульк!

Все так живут!

Бульк!

Хотя… Нет… Почти все.

Бульк!

Такое удивительное это почти, такое редкое…

Бульк!

Но ведь если у кого-то получилось…

Бульк!

Почти.  Это маленькая-маленькая надежда. Но ради нее стоит жить…

2.

Он вынес из домика раскладной стул и побрел на привычное место. Под черешенку, где когда-то собирался беседку строить.

…Что-то никак не приду в себя после вчерашних однокурсничков. Еще водки, что ли... Такой осадок дерьмовый. Живут, как скоты, еще и хвастаются друг перед другом! Было бы чем…

Отмотать бы назад эти тридцать лет! Я бы всё изменил. Всё было бы совершенно по-другому!

…Хорошо сегодня, спокойно, ветерок приятный. Да на даче всегда хорошо. Сейчас оладушков нажарю, как Валерка любит. Толстеньких, со сметаной. Он когда их лопает, довольный становится, как домашний кот.

Как-то мы с ним все меньше ругаемся. Переболело, да и годы, наверное. Дети повырастали, мы им уже не нужны. Так и остаешься… Вдвоем.

Какой-никакой, а мой. Полжизни вместе… У других и такого нет. Сколько баб живут сами, вкалывают, детей поднимают, потом старость одинокая… А у кого есть — то алкоголики, то больные. А мой еще ого-го!

...Я бы обязательно всё изменил! Семья бы другая была…

Тоскливо без Верки, хоть волком вой. Смски ее — те еще — по пять раз в день перечитываю. Такие смешные, такие… нежные...

Неужели она меня и правда любила?.. За что меня можно любить?!

Нет, этого не может быть. Это просто какой-то сон.

Заглянул по ошибке в чужую дверь, тебе по ошибке открыли. Какая-то совсем другая реальность, другая планета. Здесь, на нашей, так не бывает.

Какое счастье не помнить своих снов! Как потом — опять сюда?

Верка, Верунчик, ну почему ты не появилась тридцать лет назад?

Время проклятое, будто песок сквозь пальцы… Знать бы раньше, как надо. Да и сейчас я — знаю, что ли?..

Живем нелепо, каждый сам за себя, в своем одиночестве. А потом уходить будешь — ну, когда… совсем… А рядом — ни одного по-настоящему родного лица!

И она не придет. Уже и забудет, наверное.

Господи, неужели мне и попрощаться не с кем будет?.. Так, чтобы… Посмотреть в глаза последний раз, может, сказать что-то важное… Неужели я за всю жизнь так никому и не стал нужен? Помрешь, и — пшик! — как и не было!

Разве что Сережка мой только и вспомнит когда-нибудь…

автор - Ирина Губанова

2010